Макроэкономика

Инфляции и безработицы минимальны. Управление экономикой в период между выборами должно обеспечить получение большинства голосов на следующих выборах, причем как правительство, так и электорат вполне осознают, что это значит. Такое знание им обеспечивает диаграмма на рис. 26. Стремление согласовать политические и экономические цели можно выразить с помощью диаграммы, представленной на рис.28. Допустим, что стоящая в данный момент у власти партия вынуждена следовать политике, которая задается краткосрочной кривой S1S1. Чтобы добиться максимального числа голосов на выборах, ее политика должна соответствовать точке касания Е1 этой кривой с одной из кривых ФВГ. В данном случае это будет 53%-ная кривая ФВГ, т.е., следуя данной экономической политике, партия может рассчитывать на победу. Эта ситуация вполне аналогична той, которая возникает при анализе кривых безразличия в обычной теории предельной полезности, когда максимальное удовлетворение при заданном бюджетном ограничении достигается в случае касания кривой безразличия бюджетной прямой. Роль бюджетного ограничения в данном случае играют кривые ФВГ. Повторяя это рассуждение, можно получить набор точек Е1, Е2, …, Е5 на диаграмме, каждая из которых соответствует максимально достижимому эффекту на выборах. Если их соединить, получим непрерывную кривую 00, которую можно назвать кривой ЭПС – эффективной предвыборной стратегии (electron outcome line). Посмотрим теперь, что произойдет, если в качестве целевой стратегии выбрана точка Е1 Она лежит.

На краткосрочной кривой S1S1 левее долгосрочной кривой LL, что, как известно, должно приводить к непрерывному переходу (перескоку) на все более высоколежащие краткосрочные кривые и – при оптимальной стратегии – к движению вверх по кривой ЭПС. При этом политика правящей партии, по необходимости, становится все менее популярной, ведя экономику в сторону увеличения безработицы и инфляции. Легко видеть, что если бы в качестве исходной была выбрана точка E5, то движение по кривой OO происходило бы в обратном направлении, вниз. В обоих случаях устойчивое положение лежит в точке Е3 где кривая ОО (ЭПС) пересекает долгосрочную кривую Филлипса. Более подробно возникшую ситуацию можно рассмотреть на Положение равновесия Е* служит точкой пересечения четырех кривых: долгосрочной кривой Филлипса LL, кривой OO (ЭПС), краткосрочной кривой Филлипса S*S* и кривой V*V* (ФВГ). Последние две кривые в этой точке соприкасаются, а это, как известно (см. рис.27), является признаком чисто эгоистичной (myopic) политики, не учитывающей предпочтений будущих поколений. Иначе говоря, в демократической системе, где социальная политика определяется путем всеобщих выборов, целевая программа правящей партии оказывается эгоистической, при которой уровень инфляции выше, а уровень безработицы ниже оптимальных значений этих показателей, соответствующих точке UW на рис.29. Поведение в краткосрочном периоде: политический деловой цикл Итак, экономическая система приходит в состояние равновесия в точке Е*= UM..

При этом, однако, не учитывался конечный период нахождения у власти правящей партии. Возможность смены правления путем демократических выборов вносит существенные коррективы в эту долгосрочную схему. Напомним, что сама эта система в данной модели описывается функцией всеобщего голосования (ФВГ) g(ut, ?t), представленной на рис.26 контурами эквипроцентных кривых, указывающих процент одобряющих данные сочетания уровней инфляции ?t, и безработицы ut. Кроме того, система известным образом отражает отношение общества и выражающей это отношение правящей власти к богатству, накопленному обществом, к его ресурсам, для чего вводится функция W – общественного благосостояния (ФОБ) в виде интеграла от ФВГ с дисконтирующим множителем, отражающим отношение настоящего поколения (ныне живущих) к последующим поколениям. Проведенное в предыдущем разделе исследование показало, что правительство, не ограниченное временными рамками, всегда будет проводить эгоистическую политику, совершенно не учитывающую будущие поколения. Как можно учесть конечность правления одной партии и возможность ее замены другой в рамках модели Нордхауса? Он полагает, что, рассматривая развитие экономической системы в краткосрочном периоде, следует, прежде всего, принять во внимание наличие у людей памяти о прошедших событиях, по крайней мере в пределах электорального периода ?. К моменту наступления выборов эта память должна обостряться, усиливая негативные нюансы, вызванные текущим правлением. Иначе говоря, статическая функция голосования g(u, ?) должна быть заменена динамической функцией голосования, которую, в.

Силу приведенных соображений, можно представить в виде интеграла: «Обостряющая» память экспонента действует, однако, все в том же эгоистическом ключе, охватывая лишь электоральный период длиной ?. Влияние этого «мемориально-обостряющего» фактора ? (ранее работал «долгоиграющий», долгосрочный дисконтирующий фактор ?) на экономическую политику оказывается существенно иным, чем фактора ?. Это различие наглядно продемонстрировано В то время как дисконтирующий фактор exp(-?t) действовал от начала периода со все убывающей силой (кривая OF), «обостряющий» фактор ехр(?t) действует с нарастающей силой, но лишь в течение электорального периода ?, причем его максимум приходится на момент следующих выборов, после чего память «обнуляется» (кривая FABC), и по прошествии выборов все повторяется вновь. Формально политика правящей партии состоит в оптимизации введенной выше функции V?, которая представляет собой интеграл от функции голосования g(ut, ?t), зависящей, в свою очередь, от инфляции ?t и безработицы ut. Последние, как мы знаем, связаны зависимостью, которую принято называть кривой Филлипса, причем теория этой зависимости налагает макроэкономические ограничения, выражаемые следующей парой функциональных уравнений: Здесь в дополнение к уже известным нам уровням безработицы ut и реальной инфляции ?t фигурирует еще ожидаемая инфляция ?t, и второе уравнение (дифференциальное) просто утверждает, что скорость нарастания ожидаемой инфляции пропорциональна разности, существующей в данный момент между реальностью и нашими ожиданиями. Кроме того, в уравнениях присутствуют коэффициенты.

Пропорциональности ? и ?, которые можно варьировать, исследуя поведение зависящей от времени кривой Филлипса. Повторяем, что оба уравнения составляют основу стандартной теории этой кривой, основной вклад в развитие которой внес Эдмунд Фелпс*. * Phelps Edmund S., Phillips Curves. Expectation and Optimal Unemployment Over Time, 1967. P.254-281. Таким образом, задача, которую поставил и решил У. Нордхаус, формально сводится к определению максимальных значений интеграла V?, представляющего функцию голосования на краткосрочных (электоральных) периодах при ограничениях, наложенных на подынтегральное выражение уравнениями Фелпса. Метод решения подобных задач достаточно хорошо разработан, хотя сама процедура содержит ряд аналитических тонкостей и требует изрядной математической подготовки. Тем более отрадно, что в результате всех этих сложных выкладок У. Нордхаусу удалось получить вполне осязаемый конечный результат, графически представленный на рис. 31. Этот результат можно интерпретировать следующим образом. Внутри электорального цикла правящая партия, победившая на выборах, в первую половину срока своего правления проводит жесткую политику «кнута», всеми силами подавляя инфляцию, что сопровождается ростом безработицы. Вторая половина правления проходит в духе одарения «пряниками»: усилия тратятся на снижение уровня безработицы без оглядки на рост инфляции. Далее, независимо от того, какая партия победит на следующих выборах, она повторит тот же двухстадийный цикл «кнута и пряника». При этом политика всегда остается эгоистической (myopic) в том смысле, что учитываются.

Интересы общества лишь в пределах одного электорального периода. У. Нордхаус попытался проверить этот вывод на основе имеющихся статистических данных для 9 индустриально развитых стран (Австралия, Канада, Франция, Германия, Япония, Новая Зеландия, Швеция, Великобритания и США) за период 1947–1972 гг. Более или менее удовлетворительные результаты получились лишь в случае Франции и Швеции. Гипотеза цикличности данного типа должна быть отвергнута, выражаясь языком статистики, для Австралии, Канады, Японии и Великобритании. Три страны – Германия, Новая Зеландия и США – обнаружили, по мнению У. Нордхауса, заметное сходство политического и делового циклов. Как видим, результат сравнения теории и практики оказался более чем скромным. Тем не менее работа У. Нордхауса явилась пионерской и положила начало целому направлению исследований, в которых цикличность развития экономики пытались связать с электоральным циклом. Одним из них является популярный в последние годы «политический бюджетный цикл». В заключение хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство, касающееся всех без исключения экономических моделей: упрощенная до крайности, с точки зрения практического экономиста, ситуация требует применения весьма солидного математического аппарата. Однако таков удел всех теоретических моделей. Мы сталкиваемся с трудностями при каждой попытке формальноматематически описать даже элементарную задачу. И эти трудности имеют, по-видимому, лингвистическое происхождение. Известный философ Людвиг Виттгенштейн определил его двумя тезисами: во-первых, естественный, т.е. наш обычный разговорный.

Язык полиморфен, высказываемые понятия не имеют четко очерченных граней, в разных контекстах они могут приобретать различный смысл. Иначе говоря, «понятия не есть имена сущности» – между понятиями и сущностями нет однозначной связи. Во-вторых, «естественный язык совершенен» и нет нужды изобретать какой-то специальный, лучший язык. Однако содержание работы, богатой новыми идеями, трудно передать с помощью обозначений с четкими смысловыми гранями, их недостаточно для выражения новых идей. Между тем естественный язык с его нечетко очерченными понятиями гораздо лучше передает мысль автора. В известном смысле, слово естественного языка есть некая «ложка», единая для всех, но ее наполнение проходит через сознание человека и оказывается разным у разных людей. И тогда получается, что поскольку любой человек пользуется магазином, рынком и сберкассой, то он может считать себя знатоком экономики. Как выразился один из депутатов Государственной Думы: «Нечего нам тут макроэкономику разводить, мы ее знаем, ты нам про бюджет говори!» Математический язык кажется неуклюжим, неудобным, требует усилий для усвоения. Лишь одно преимущество есть у этого языка – он точен, и каждое слово, каждый значок имеет один, только ему приписанный смысл. Поэтому достаточно громоздкие построения могут зачастую приводить к результату, «понятному и ежу». Тем не менее математические модели стали уже естественным инструментом экономической науки. Случается, что формулы иногда «видят» дальше.

Того, что в них поначалу закладывалось. В этом – одна из причин увлечения математическими моделями. ЗАНЯТОСТЬ И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА На Земле проживает в настоящее время 5,7 млрд. человек. Доля России – 2,6% (147 млн. жителей). Надо сказать, что Европейский континент в целом заметно отстает по темпам естественного прироста населения от стран Азии, Африки, Латинской Америки. Согласно прогнозам, к 2015 г. произойдет прямое сокращение европейского населения. Как правило, прирост населения ниже в странах с высоким удельным весом городского населения. По этому показателю Россия находится в числе индустриально развитых государств (74%). Заметную роль среди традиционных факторов, определяющих темпы увеличения населения, играет религия – в странах с преобладанием мусульман рождаемость выше, чем в христианском мире. Сам по себе низкий демографический прирост не так уж опасен для экономики. Чаще всего он компенсируется качеством рабочей силы, профессиональным мастерством, высоким образовательным уровнем. Плохо, если сокращение численности населения вызвано социально-политическими или экологическими потрясениями. Свидетельством болезни общества становится заметное снижение коэффициента рождаемости и падение ожидаемой продолжительности жизни. В России она снизилась для мужчин до 60 лет и для женщин до 72 лет. Кого считать безработным? Обратимся к рынку труда. Размеры предложения зависят здесь от общей численности населения, доли его самодеятельной, т.е. экономически активной части, продолжительности рабочей недели, уровня квалификации работников..

Безработица определяется обычно в виде удельного веса незанятых в общей численности желающих работать. Вот перед нами расчет занятости в США (1993): Общая численность населения – 258 млн. чел. в том числе нетрудоспособных – 63 млн. чел. Трудоспособная часть населения – 195 млн. чел. в том числе нежелающих работать – 65,5 млн. чел. Итого желающих работать – 129,5 млн. чел. Численность занятых – 120,8 млн. чел. Зарегистрированных безработных – 8,7 млн. чел., или 6,8% от числа желающих работать. Как мы видим, резко выраженными пиковыми взлетами отличалась безработица в первой половине века. С 40-х гг. в США наблюдается ослабление неравномерности, при некоторой слабо выраженной тенденции к росту доли ищущих работу. Если доля безработных составляет 1–3% от общей армии труда, то незанятость принято считать незначительной. Особенно опасной в социальном смысле является продолжительная, хроническая незанятость (отсутствие работы в течение 40 недель и более). В США эта группа составляет 0,3–0,4%, но есть страны, где доля находящихся без работы более года достигает 4–5%. Причины безработицы Традиционное (классическое) объяснение безработицы можно сегодня назвать примитивным: оно исходит из обычной взаимности между ценой труда и спросом на труд. Снижение зарплаты стимулирует спрос на труд и, стало быть, занятость; рост зарплаты увеличивает предложение труда, но задерживает рост спроса. Один из выдающихся англичан.

– Артур Пигу (1877–1959), автор «Теории безработицы» (1903), оставивший свое имя в истории экономической мысли, в частности, благодаря известному «эффекту Пигу», так трактовал стихийное регулирование занятости. Во время депрессии снижаются занятость, зарплата, цены. Но реальная зарплата, выраженная в корзине товаров, которые можно купить, падает медленнее, чем цены, или даже сохраняется на прежнем уровне. В условиях современного, повсеместного роста цен это рассуждение звучит архаично, однако мы можем приблизить анализ к сегодняшнему дню, если вспомним, что цены растут неравномерно и порой действительно номинальная зарплата может повышаться несколько заметнее, чем рост товарных цен. Но вернемся к «эффекту Пигу». Если реальные доходы не снижаются или даже слегка возрастают, то это значит, что потребительский спрос, несмотря на депрессию, сохраняется. Если же есть спрос на предметы потребления, то значит, он имеется и на средства производства. Добавим к этому относительно низкий ссудный процент, характерный для периода депрессии. Итак, мы получаем ситуацию, предопределяющую переход к оживлению и росту занятости. Иначе говоря, исходным, согласно Пигу, является факт относительного роста реальной зарплаты по сравнению с инвестициями. Он, так сказать, «вытягивает весь состав». Если же зарплата увеличивается за пределы «чистого продукта труда», т.е. замещает и часть вознаграждения за капитал, то это вызывает сокращение производства и спроса на рабочую силу. Оппонентом А. Пигу выступил.