Макроэкономика

Окружающими. Между Я идеальным и реальным существует разрыв, более или менее значительный. В условиях нестабильности он нарастает, превращается в возбудителя личностных и социальных конфликтов. У россиянина разрывы между двумя Я, как в сторону переоценки, так и недооценки, самоуничижительности, достаточно заметны. Они затрудняют адекватные реакции и действия, ведут к неожиданным провалам или трудностям самореализации для многих одаренных людей. Мы не часто обнаруживаем теневую сторону хороших душевных качеств или привлекательных идей. Жертвенность присуща русской душе; жертвенность и терпеливое страдание, гимн к своего рода канонизации убожества, проникновенно описанного Пушкиным в «Истории села Горюхина». Но терпение – это не смирение, оно не безгранично и сочетается с взрывами необузданности, стихийным вандализмом. Нам представляется, что сплав противоречивых качеств, втиснутый в рамку «русской идеи», поиск «особенности» нашего пути вместе с использованием как бы все объясняющих утверждений об иррациональности, непредсказуемости России вряд ли способствуют становлению свободного человека. В сегодняшней России начинает складываться новый психологический тип экономического человека, воспитанного в материалистическом духе, но принижающего значение культуры. Ведь так называемый «американизм» может заменять ее «цивилизованным комфортом». У читателя, возможно, складывается впечатление, что авторы рисуют чересчур мрачную картину и пессимистически настроены относительно будущего России. Можно, конечно, описывать достоинства и доблести россиянина на поле брани, возвышать его, а недостатки нашего бытия объяснять кознями врагов..

Но если мы действительно хотим блага своей стране, хотим самосовершенствования, нужно, повидимому, прежде всего сосредоточиться на освобождении от внутренних наших вериг, мешающих выходу на простор. Всем нам знаком человек, который распространяется о своих заслугах, забывая о своих слабостях и ошибках. И неминуемые провалы выглядят для него полной неожиданностью. Можно ли предвидеть будущее России? В России исследователя подстерегают неожиданности еще потому, что страна наша слывет непредсказуемой, иррациональной и мы стараемся подтвердить этот образ. Иррациональность, являясь альтернативой рациональному выбору, символизирует как бы «недоступность для понимания» с точки зрения логики. Уповать приходится на рациональность самого рыночного механизма, ведь даже в советские времена рыночные формы, несмотря на запреты, пробивались к свету, как трава через дорожные покрытия. Присмотримся к прогнозным оценкам, выполненным специалистами. Обычно составляется несколько вариантов: пессимистический хорош уже тем, что не всегда сбывается, но настораживает, пробуждает к действиям как деловой мир, так и политиков; оптимистический более соответствует человеческой натуре, но часто оказывается легковесным, не учитывающим в полной мере противодействующие факторы. Исходным состоянием для гипотез и прогнозов дальнейшего развития России являются неустойчивость, балансирование между затянувшейся депрессией и рассветом, началом оживления. Прогноз развития мировой экономики, предложенный экспертами МВФ, обещал продолжение подъема при возможной смене его лидеров. Что касается России, то международные службы предсказывали постепенный выход ее из.

Состояния депрессии. МВФ предполагал, что в целом страны переходной экономики превысят по темпам роста производства группу ведущих индустриальных государств. Представляется однако, что данные по России 1998–2000 гг. оказались несколько заниженными. Прогноз экономического развития России предполагает, что темпы роста ВВП поднимутся до 5% годовых. Эти оптимистические предвидения не в полной мере учитывают изменения политического климата, реакцию экономики на нормативные действия правительства. Трудности среднего обывателя, стоящего в переходные времена, как говорится, с опущенными руками, хорошо описаны Генрихом Белем («Город с тысячью лиц»). На просторах России продолжается специфическое «искушение свободой», выражающееся порой в росте преступности. Возвратимся к международному прогнозу. Мир перестал быть разделенным на метрополии (развитые государства) и колонии (слаборазвитые страны). Бросается в глаза падение удельных весов стран-участниц Организации экономического сотрудничества и развития (с 54,3 до 47,3%), стран Восточной Европы и СНГ (доля последних снизилась с 5,56 до 2,23%). Возвышение удельных весов прогнозируется для стран Южной и ЮгоВосточной Азии (Китая, Индии, Индонезии), новых индустриальных стран – Южной Кореи, Тайваня, Малайзии, Таиланда; доли стран Африки и Латинской Америки останутся относительно стабильными. Удельный вес стран СНГ понизится в 2000 г. по данным МВФ до 2,3% против 2,51% в 1996 г., доля России в мировом ВВП упадет до 1,62% против 1,69% в 1996 г. Между тем удельный вес.

Стран Восточной Европы продолжит линию на повышение: с 1,55% в 1996 г. до 1,72% в 2000 г. Вероятно, данные МВФ отражают общие тенденции, но их точность все же условна. В особенности это связано с динамикой внутренних цен и натуральных валютных курсов, по которым осуществляются сопоставления. Линия на сближение и политическое объединение стран СНГ вполне понятна в свете истории и политических амбиций. Но она может, как подтверждает мировой опыт, обернуться некоторыми неожиданностями*. Совсем не желая сгущать краски, укажем, однако, что при объединении малой страны с крупным соседом преимущества оказываются, как это ни парадоксально, у первой. У более крупного партнера происходит временное торможение экономического роста. Об этом свидетельствуют примеры воссоединения двух Германий, процесс интеграции в Евросоюзе. На первом этапе более высокими были темпы роста у таких стран, как Бельгия, Голландия, затем, после присоединения Испании, Греции и Португалии, возникла потребность в дополнительных средствах для их экономического возрождения. Нагрузка легла на более продвинутых партнеров. Финансовую поддержку оказывали новым участникам менее всего из альтруизма: интеграция предполагает создание сравнительно единого хозяйственного пространства и координации, объединения экономических политик. * В порыве патриотических чувств мы забываем древнюю библейскую мудрость: «За гордостью следует поражение». На фоне общемирового пространства выделяются острова успешного развития, демонстрирующие возможность возрождения и расцвета. Эти страны мы можем.

Найти на разных континентах – в Латинской Америке, Юго-Восточной Азии, в Восточной Европе. Они отличаются прежде всего тем, что ими было найдено конструктивное соединение общих рыночных принципов с императивами исторического этапа и национальной спецификой, приемлемыми возможностями сотрудничества с внешним миром. Долгосрочные прогнозы логичны, но не всегда могут улавливать и предвидеть переломы в мировой истории. Вспомним хотя бы об экспертных оценках начала XX в., суливших России весьма впечатляющие перспективы. Возможно, лишь в искусстве «серебряного века» обозначилось тогда предчувствие катастрофы. Слом командной экономики и его общемировые следствия также оказались неожиданными для многих исследователей. В 70-е гг. группой экономистов под руководством американского профессора и нобелевского лауреата Василия Леонтьева был подготовлен прогноз «Будущее мировой экономики». На русском языке книга была опубликована в 1979 г. За базу эксперты взяли данные 1970 г., и в прогнозе сообщались оценки на 1980, 1990 и 2000 гг. Удачными оказались оценки по группе развивающихся стран, но исследователи не смогли предвосхитить роковую роль последнего десятилетия для плановоцентрализованной системы. При прогнозировании экономического развития России необходимо учитывать разнообразие факторов, окрашивающих картину как в темные, так и в светлые тона. Что касается первых, то к ним относится экологическое состояние страны, кризис разрастающийся и крайне опасный. Угрожающими стали демографические проблемы. Согласно прогнозам общая численность населения России должна.

Была сократиться к 2000 г. до 140–135 млн. чел. Главный порок советского порядка состоял в том, что людей отучали работать. Ни один строй не относился так снисходительно к безделью и так безжалостно к работнику, как советский режим. И еще одно обстоятельство: революции, ликвидирующие право, провоцируют тем самым воровство. Грубая жестокость здесь не поможет. Изменение уклада жизни и мировоззрения обычно отстает от политикоэкономических преобразований. И в начале 2000 г. многие из нас остаются растерянными потомками тоталитарного режима. Но, пытаясь заглянуть в будущее, следует иметь в виду и воздействие факторов, которые можно назвать положительными. К ним относятся: – прогрессивные изменения в экономической структуре, обусловленные наступлением рынка и адаптацией к нему государственного регулирования, постепенным восстановлением конкурентоспособности российского производства; – долгосрочное воздействие повышающегося платежеспособного спроса – обстоятельство, имеющее антикризисный характер; – вхождение в экономическую практику поколения, свободного от постсоветского синдрома, людей инициативных, способных строить другую Россию. И последнее – экономическая свобода, т.е. свобода экономического выбора, иногда возможна и при отсутствии свободы политической, хотя некоторые ученые, например Милтон Фридмен, считают подобную ситуацию исключением, как бы подтверждающим правило сочетания политических и экономических свобод. Но сама по себе свобода политическая, т.е. демократия, гражданское общество невозможны при отсутствии реальной экономической свободы*. Советуем в этой связи прочитать статью А. Илларионова «Экономическая.

Свобода и благосостояние народа». // Вопросы экономики. 2000. № 4. В заключение несколько слов о взаимодействии внутренних и внешних факторов экономического роста. Мы уже отмечали условный характер их разделения и малую вероятность превращения внешних, или международных, факторов в решающую силу тех или иных радикальных сдвигов в национальной экономике, в особенности если страна не принадлежит к группе небольших государств с высокой степенью открытости. Само собой разумеется, что неблагоприятная динамика мировых цен на энергоносители может затруднять преодоление системного кризиса в России. К тому же, наше отечество с его финансовыми катастрофами стало для ряда государств-партнеров источником опасности, невыплат задолженности, импортируемой инфляции. Кто-то сравнивал российскую экономику с человеком слабого здоровья, для которого дождь грозит простудой. Представляется, что это сравнение можно продолжить. Страна наша напоминает сегодня носителя инфекции, выход которого на прогулку чреват даже в хорошую погоду возможностями заражения окружающих. Тем не менее человека этого надо лечить, используя мировой опыт науки и практики. Мы прощаемся с читателем в начале 2000 года. Вопросы, предложенные в предисловии, что такое «сильное государство» или какое экономическое регулирование можно считать «эффективным», удалось разрешить теоретически. Сильной является государственная власть, которая способна сделать мудрый и решительный выбор политического курса, осуществить энергичные действия. Эффективная экономическая политика основывается на соединении профессионализма с искусством управления при минимизации.

Социальных затрат. Экономист-политолог решает проблему взаимодействия денежного и бюджетного регулирования, сочетания либерального и жесткого начал, «отрадных перемен» и неуклонной воли. Подстерегающие нас неопределенности и неожиданности, вызываемые как зигзагами рыночных процессов, так и результатами государственного вмешательства, предвидеть трудно, но необходимо. Особенно сложным является прогноз колебаний психологического климата, определяющего, в конечном счете, предпринимательскую активность и уверенность. Дай Бог терпения российскому народу. Новая макроэкономика Пола САМУЭЛЬСОНА и Уильяма НОРДХАУСА Пол Самуэльсон родился 15 мая 1915 г. в штате Индиана. Уже в 20 лет он получил степень бакалавра в Чикагском университете. Учителями П. Самуэльсона были такие видные представители Чикагской школы, как Ф. Найт, Дж. Винер и Г. Саймоне. В 21 год им была получена степень магистра в Гарвардском университете, после чего П. Самуэльсон до 1940 г. работал там младшим научным сотрудником. В 1935–1937 гг. он был стипендиатом Исследовательского совета по социальным наукам, а в 1937–1940 гг. – членом совета стипендиатов Гарвардского университета. В 1941 г. в возрасте 26 лет П. Самуэльсон с блеском защитил докторскую диссертацию. В 1947 г. Американская экономическая ассоциация наградила П. Самуэльсона медалью Дж. Бейтса Кларка, присуждаемой экономистам моложе 40 лет за выдающийся вклад в науку. Его способности и успехи неоднократно отмечались почетными учеными степенями Гарвардского университета, Католического университета Лувена, университетов штатов Массачусетс,.

Мичиган, Южная Каролина. В 25 лет П. Самуэльсон начал свою преподавательскую карьеру в Массачусетском технологическом институте, к 32 годам достиг должности профессора и заведующего кафедрой экономической теории. В 1948 г. Самуэльсон публикует получивший впоследствии всемирную известность учебник «Экономическая теория: введение в анализ». К 1990 г. книга выдержала 13 изданий, была переведена на 20 иностранных языков, включая русский. Многие преподаватели оценивали его как один из лучших учебников для изучающих экономическую науку. В течение многих лет П. Самуэльсон неоднократно перерабатывал учебник, стремясь достичь поставленной цели: «великого неоклассического синтеза». Автор соединил два альтернативных направления экономической мысли – классический и кейнси-анский. Он был одним из первых экономистов своего поколения, включившихся в создание макроэкономической модели спроса и предложения. В отличие от классической модели спроса на единичный товар и его предложения, была представлена модель совокупного спроса и совокупного предложения. Эта модель действует как в краткосрочном, так и в долгосрочном периодах экономического развития, выражая взаимосвязи между множеством товарных рынков. Такой подход позволил обнаружить, что цены ведут себя по-разному в зависимости от временного периода. В долгосрочном периоде они показывают изменчивость, гибкость, а в краткосрочном – жестокость, постоянство своего уровня. В итоге раскрывается возможность соединения кейнсианской и классической концепций экономических колебаний: жесткость цен в краткосрочном периоде обусловливает влияние на уровень национального.

Дохода изменений в совокупном спросе; гибкость цен в долгосрочном периоде создает зависимость уровня национального дохода от динамики совокупного предложения. Оценивая исходные рубежи своих макроэкономических исследования, Самуэльсон пишет: «Наука подобна паразиту: чем больше число больных, тем больше достижений в физиологии и патологии, а из патологии возникает терапия. 1932 год был годом Великой депрессии, а на ее нечистой почве позже вырос новый предмет, который сегодня мы называем макроэкономикой». В последних изданиях учебника «Макроэкономика» вновь проявилось умение П. Самуэльсона чутко улавливать дух времени. 80-е гг. ознаменовались быстрыми изменениями в экономической и политической жизни мира – возникновением и развитием новых поколений экономистов и новых подходов в макроэкономической политике. Тогда возникло плодотворное сотрудничество Самуэльсона с У. Нордхаусом. Уильям Нордхаус (род. в 1929 г.) относится к новому поколению американских экономистов, имеющих глубокие знания по математике и психологии, государственному строительству и праву. В его биографии обнаруживается некоторое профессиональное сходство с карьерой П. Самуэльсона (подготовка и защита докторской диссертации в Кембридже, научные исследования по широкому кругу проблем – инфляции, техногенных изменений, тенденций в динамике прибыли и производительности труда, задачи государственного регулирования экономики). Профессорскую деятельность Нордхаус сочетает с работой в государственных экономических организациях, считается крупнейшим специалистом в области экономической политики, особенно по части связей политических манипуляций в предвыборные времена с циклической.